«Очень тяжело провести урок в маске…»
Как прошла четвертая четверть в школах района? В последние месяцы мы достаточно много писали о работе ивановских медиков. Однако не только им пришлось в эти непредсказуемые дни изменить свой образ жизни. Еще одна большая социальная группа, которой пришлось перестраивать свою деятельность – работники сферы образования. Такой четвертой четверти, как в этом году, не помнит, наверное, ни одно поколение учителей. Проверку на прочность в апреле - мае проходило не только белорусское здравоохранение, но и белорусская сфера образования. Как это было на Ивановщине – в сегодняшнем материале.
Вспомним, как все начиналось.
В январе – феврале, даже в марте, белорусский сегмент интернета был полон шуток касательно ковидной темы. Шутили о закупленной впрок туалетной бумаге, о гречневой каше, которая якобы у некоторых паникеров стала частью ежедневного рациона. Однако уже тогда некоторые из зарубежных героев наших публикаций предупреждали: «Мы тоже поначалу смеялись. Сейчас нам не до смеха».
В марте у нас также многие перестали смеяться. Стали расти различные слухи. Складывающуюся ситуацию нельзя было назвать паникой, хотя элемент психоза присутствовал. Но это объяснимо и простительно: в условиях, когда о новой напасти мало кто мог сказать что-либо внятное, слухи и догадки были обречены на то, чтобы занять солидную часть информационного поля.
Учреждения образования во многом стали тем индикатором, который определял градус напряженности.
Отправлять или не отправлять детей в школу? Этот вопрос моментально стал топовым во всех социальных сетях. Решение предстояло принять родителям, исходя из собственного жизненного опыта, оценки ситуации, мнения авторитетных специалистов, возможности временно перестроить свой жизненный уклад.
Тенденция уменьшения количества учеников в школах города четко прослеживается со второй половины марта.
«Двенадцатого марта в школе отсутствовало сорок три ученика из семисот семидесяти. А восемнадцатого марта мы уже видим резкое увеличение – семьдесят семь отсутствующих. Двадцать шестого марта в школе отсутствовал сто семьдесят один ученик», - рассказывает Евгений Стасюк, директор средней школы № 4.
В деревне в этот же период – совершенно другая картина.
– Посещаемость у нас в целом была всегда выше восьмидесяти процентов, – говорит Инна Горбунова, директор Одрижинской школы. – Можно сказать, что пандемия не повлияла сколь-нибудь значимо на нас. Но когда мы ощутили серьезность проблемы в городах, в других регионах области и страны, то приняли ряд превентивных мер. Дети в нашей школе получают навыки работы швеями, поэтому мы заранее приобрели материал, пошили достаточное количество многоразовых масок и для детей, и для учителей, и для персонала. Также заранее запаслись дезинфицирующими средствами.
Потребности в удаленке у нас не было. Дети, а они у нас из девяти деревень, посещали учебные занятия в четвертой четверти почти стопроцентно. Все рекомендации мы выполняли точно так же как и городские школы, то есть не проводили массовые мероприятия, и т.д. У нас случаев заражения не было. Возможно, повлияла определенная обособленность и удаленность от крупных населенных пунктов».
Тем не менее, даже с учетом относительно стабильного положения в сельской местности, ситуация в городе однозначно свидетельствовала о необходимости корректировки учебного процесса. Тем более, что после каникул число школьников на уроках стало еще меньшим. К маю процент посещаемости в городских школах составил 11%.
Как заканчивать учебный год? Как не сорвать учебный процесс? Наиболее горячие, преимущественно столичные, головы, стали давать в интернете совет: завершить учебный год по итогам трех четвертей, а следующий учебный год начать, соответственно, несколько раньше.
В истории белорусской школы нечто подобное было. Например, в 1941 году учебный год начался 1 октября. Объяснение этому простое: летом велись боевые действия, и школа не могла быть подготовлена к 1 сентября. Распоряжение о переносе сроков начала учебного года подписывал новый властелин оккупированных белорусских земель, генеральный комиссар Вильгельм Кубе.
Но это в период войны. Сейчас все-таки не война.
Из различных идей этого периода запомнилась еще одна: вместо централизованного тестирования вернуть практику вступительного экзамена, в том числе устного. Другими словами, вернуться к порочной системе, провоцирующей коррупционные схемы во время вступительной кампании.
Похоже, что Министерство образования подобные революционные идеи не восприняло изначально. Но, тем не менее, требовалось адекватное и мобильное реагирование. Поэтому весной текущего года был принят ряд мер, чтобы обезопасить учеников.
Были ли принятые меры эффективными? Судя по небольшому количеству учеников и учителей, у которых в Ивановском районе был выявлен covid-19, мероприятия дали положительный результат. Получается, что тревога родителей не имела оснований?
Нет. Мы имеем ту ситуацию, когда оба из принятых решений – находиться детям дома или в школе – были правильными, как ни парадоксально на первый взгляд. В первом случае мониторинг ситуации и своевременное реагирование в случае поражения позволяли оперативно прерывать пути передачи инфекции, второй вариант делал невозможным появление подобных путей. Но это в идеале. Весна делала свое дело: дети, не посещающие школу, зачастую проводили время в компаниях на улице. Однако, разговор сейчас не о свободном времени, а об особенностях учебного процесса в условиях пандемии.
Нареканий в эти дни хватало по самым различным адресам. Это и понятно: с подобной ситуацией столкнуться - не приведи Господь. Школьная тема стала одной из основных составляющих информационной войны, вызванной коронавирусом. Нам приводили зарубежный опыт в качестве примера. Причем этот опыт зачастую был сомнительного качества.
Например, ради интереса я отсмотрел интернет-урок по истории Украины, рекомендованный в качестве примера одним из белорусских негосударственных СМИ. Урок был посвящен новейшей истории, если конкретнее – «революціі гідності». Лучше бы я его не видел: елейным голосом вливала в души старшеклассников старушка-учительница единственно правильную версию недавней истории без намека на существование других точек зрения, сводя сложное даже не к простому, а скорее к примитиву. Один на всех правильный урок, одна идеологически выверенная учительница для миллионов учеников – такой практике, наверно, позавидовал бы сам Суслов…
Прервем, однако, лирическое отступление.
Поначалу действительно было тяжело перестраивать привычный, годами наработанный опыт преподавания.
Алла Скощук, учитель начальных классов СШ № 4, так говорит о последней четверти прошедшего учебного года: «Три проблемы определилось у нас. Сократилось количество часов для изучения материала в связи с продлением весенних каникул. Вторая проблема в том, что некоторые родители решили изолировать детей, для них нужно было организовывать обучение дистанционно, и третья проблема – часть детей все-таки посещала школу и к ним учителя по-прежнему приходили в классы.
Все было впервые. Методическую помощь мы все-таки получили от Министерства образования. Самым тяжелым было организовать работу на удаленке. Мы построили учебный процесс по такой схеме: учитель дает детям тему урока, рекомендации по ее изучению, упражнения для домашней работы и продумывает схему контроля.
Затраты времени возросли существенно: три часа дополнительно только на время проверки занятий. Не все родители смогли освоить платформу
Гугл-класс. Поэтому работали в
вайбере.
Очень тяжело провести урок в маске. Дышать тяжело. Звук приглушается, то есть даже качество речи ухудшается. Особенно тяжело было первое время. Но человек ведь ко всему адаптируется…
Психологически было тяжело. Наверное, каждый педагог переживал за качество знаний. Понятно, что на дистанционном обучении оно все равно будет ниже, особенно в начальной школе, где необходим прямой контакт учителя и ученика».
В чем-то со сказанным Аллой Степановной перекликаются слова Ангелины Багаль, ученицы 10 класса гимназии г. Иваново, члена Молодежного парламента при районном Совете депутатов: «Поначалу было интересно, ведь такого еще не было: учеба-онлайн. Вставать по расписанию не надо, можно выполнять задание, сидя за компьютером с кружкой чая. Но долго учиться таким образом невозможно. Довольно быстро осознаешь, что такая форма обучения требует гораздо больше усилий и времени. На уроке если что-то не знаешь – спросишь у учителя. Он объяснит - и быстро двигаемся дальше. Дома надеешься только на себя, все нужно разбирать самостоятельно.
Кроме того, всегда присутствовало своеобразное чувство вины: вроде мы ни в чем не виноваты, мы просто стараемся беречь себя. Но при этом мы даем дополнительные хлопоты, дополнительную нагрузку нашим учителям».
Разговор на заявленную тему был бы неполным, если бы мы не вспомнили о дополнительном образовании, которое тоже сполна испытало все прелести, которые преподнес образовательному процессу covid-19.
Валерий Михальчук, редактор отдела фотоинформации нашей газеты, – отец трех дочерей. Одна из них, Аня, посещает детскую хореографическую школу. Каким было это время для ее учеников и педагогов?
«Директор школы, Елена Старовойтова, записывала видеоуроки как отдельных танцевальных па или гимнастических упражнений, так и целых танцев. Теоретические задания – таким же образом, сбрасывала родителям на вайбер. Мы отправляли обратно видео занятий своих детей в домашних условиях. Теоретические задания сдавали подобным образом».
Таким же образом была организована работа в Центре детского творчества. Естественно, что готовя этот материал, нельзя было не побеседовать с начальником отдела по образованию района Татьяной Пархомчук. Однако разговор с Татьяной Валерьяновной мы начали не как с руководителем сферы образования района, а как с родителем: дочь моей собеседницы в этом учебном году ходила в третий класс городской школы № 2.
«Учитель Никончук Людмила Васильевна отправляла задания по вайберу, мы выполняли их и возвращали таким же образом обратно. Записывали в случае необходимости видео, после просмотра которого учительница оставляла нам свои комментарии. Порой задания приходилось отправлять вечером, уже после того, как я приходила домой.
Кроме того, активно мы работали с учителем иностранного языка Юхник Оксаной Валерьевной, которая работала на платформе Гугл-класс. Структура программы позволяла работать удобно и интересно, преподносить материал в игровой форме. Все проходило в позитивной форме».
Зачем я все это рассказываю? – задает вопрос и сама на него отвечает Татьяна Валерьяновна: - Чтобы люди не думали, что учителя отдыхали во время дистанционного обучения. В эти дни мои коллеги работали самоотверженно. Никто из них не пытался уйти от тех трудностей, которые нам дала ушедшая весна. И как мать, и как руководитель, могу однозначно заявить: и времени, и сил педагоги в этот период затратили немеряно. Искренне благодарю всех их: педагогов, учащихся, родителей за то, что достойно выдержали испытание.
И последнее. Далеко не все, что хотелось бы сказать, вошло в этот материал, иначе он получился бы безразмерным. Далеко не все фамилии названы, и не все эмоции описаны. Иногда даже накатывает то чувство вины, о котором говорила одна из героинь этого материала: вроде ты никому ничего не должен, но все равно немного не по себе, когда подумаешь, через какую проверку прочности проходили и проходят в эти дни наши врачи, их пациенты, наши дети и их учителя. Поэтому было очень приятно услышать в момент подготовки материала слова о том, что та информация, которую размещали в это время мы на своих полосах, в первую очередь официальная, способствовала сохранению спокойствия в обществе: «То, что вы писали, помогало людям принимать решения».
Когда слышишь такую оценку, становится легче. Начинаешь думать, что и ты хоть чем-то помог своим землякам в прохождении испытания, которое выпало на долю всем нам.
Игорь Гетман.